После восьми лет путешествий под парусом от атолла к атоллу яхтсмен Тис Матцен пришел к выводу: настоящий символ Океании - это не необитаемый остров, а веселая компания. Со времен Джеймса Кука острова Океании считаются в европейской культуре «землей обетованной».

Никакой другой уголок мира не сулит путешест­венникам столько блаженства и безделья. Беззаботная жизнь на пустом пляже необитаемого острова, прекрасная погода, солнце, шелест пальмовых листьев... Плюс абсолютная недосягаемость, разве только морское течение занесет сюда какие-нибудь обломки. Парочка книг, смена белья, бананы, свежая рыба - и вот мы уже сбегаем с переполненного корабля будней на далекий архипелаг безделья. По крайней мере, мысленно.

В 1952 году новозеландец Том Нил решил воп­лотить свою мечту. Он высадился на необитаемом атолле Суворов, который входит в состав островов Кука. (Необитаемый атолл открыл русский море­плаватель Михаил Лазарев в 1814 году на корабле «Суворов».) В клетках кудахтали разнервничавшееся после долгого плавания куры. Мешки с рисом, мукой и сахаром были навалены рядом с канистрами с керосином и ящиками с инструментами. Лодка для ловли рыбы лежала на песке. Так началось добровольное одиночество Нила.

В незатейливом рассказе «Остров для одного» Нил описал свои пять лет затворничества. Книга стала бестселлером об Океании, а атолл Суворов, где сейчас живет семья таможенника, стал местом паломничества для яхтсменов, желающих провести хотя бы пару часов в уединении.
Однажды я рассказал моему дяде Алозип с архи­пелага Самоа об одиноких годах Тома Нила. Дядя Алозио с его живым умом и преисполненным достоинства обаянием был для меня воплощением полинезийской народной мудрости.

«Ну и что?» - спокойно спросил он. Жизнь вдали от всех на необитаемом острове казалась ему абсолютно бессмысленной. Еще бес­смысленнее было только то, что кто-то мог испы­тывать удовольствие от этого. Несколько лет на необитаемом острове, может быть, и возвысят иностранца в собственных глазах. Но настоящий поли­незиец перестанет себя уважать после такого экс­перимента. Так дядя Алозио открыл мне глаза на удивительное несовпадение представлений о рае.