С первого взгляда Северобайкальск напоминает киношный калифорнийский городок времен «золотой лихорадки». От станции идет главная улица, короткая и прямая, как спица. За ней - площадь. Слева - муниципалитет, который прозвали «ратушей» из-за кирпичной башни с настенными часами. Справа - приземистые двухэтажные торговые ряды и рынок сбоку.

А по центру, там где у американцев обязательно стояла бы церковь - ДК «Железнодорожник». Но Северобайкальск строили ленинградцы и дух Питера здесь остро ощущаешь.

На привокзальной площади па­мятник первостроителям: человек в робе и каске, а над каской, словно птица, парусный кораблик, устрем­ленный на север. И эта точка, в ар­хитектурном смысле, держит весь город. Вокзал по замыслу архитек­торов должен был напоминать крейсер «Аврора». Воплощение оказалось глубже и интереснее - вокзал похож на стремительный белоснежный клипер, пришвартовавшийся вдруг к железной дороге. Впрочем, Байкал всего в трехстах метрах.

Высоченный потолок здания вок­зала похож на парус, взлетающий в небо. И кажется, что город - морской, подвижный, романтичный. Сходство с Питером подчеркивается, пожалуй, намеренно. «Окно на БАМ» тянется за «окном в Европу» даже в самых не­ожиданных вещах. Вот объявление на стене пятиэтажки: «Выставка им­ператорского анатомического театра в традициях Кунсткамеры Петра Первого. Вы увидите двухголовых, восьмилапых, циклопа, а также сердце террориста, печень двоеженца и многое другое. Смотреть и удивляться по адресу...»

Печень двоеженца я уже не застал. Увезли удивлять прочих сибиряков. Похоже, тяга к самопознанию здесь так же естественна, как сопки в золотых лиственницах. Первый встречен­ный мною в городе человек - Сергей Борисович Ринчинов, корреспондент «Восточно-Сибирского пути» - не­медленно повез меня на перевал - смотреть на Байкал с высоты птичье­го полета. Перевал - священное для бурятов место.

- Мы здесь молимся за гостей, - со­общил Ринчинов. - Чтобы дальнейший путь оказался легким.

Он подошел к краю обрыва, поднял руки к небу, не выпуская зонтика, и беззвучно зашевелил губами. Под нами лежала Богучанская губа, похожая на брюхо мультяшного бегемота. Было тихо, пасмурно, пространство открытой воды сливалось с туманом на западном берегу. Казалось, что Байкал прислушивается к моляще­муся человеку.

- Теперь на БАМе у вас будет все легко, - закончил Ринчинов.