Вперед, к Саргассову морю |
26.07.2011 07:10 |
Под палубой лежали сложенные в мешки припасы и бутыли, стеклянные бусы и прочие побрякушки. Колумб, хоть и готовился приплыть в царство сказочно богатого великого хана, знал по опыту плаваний вдоль африканских берегов, что блеск стекляшек производит большое впечатление на туземцев. Целыми днями ничего не происходило. Ветер и течение плавно несли парусники вперед, никаких маневров производить не приходилось, земли не было видно, сколько ни вглядывайся. Днем готовили (на открытом огне прямо на палубе) чечевицу, фасоль, горох. Ели их с солониной, вяленой рыбой, сухарями. Пили воду и вино. Помыться было негде, оправлялись за борт корабля. В трюме воняло потом, плесенью, солью и смолой, которой промазывают доски для защиты от сырости и жучков. Никаких удовольствий и уюта, никакого разнообразия - только бесконечный океан... Суббота, 15 сентября 1492 года. «Ночью видно было, как с неба упала в море дивная огненная ветвь» - записывает Колумб. А матросы перешептываются: дурной знак. Вторник, 18 сентября. Атлантика «тиха, как река в Севилье», - удивленно записывал адмирал. Вместо волн - «трава». Кажется, море укрыто зеленым ковром и «Санта-Мария» идет, как по болоту. Они достигли Саргассова моря, где на площади нескольких тысяч квадратных километров у поверхности воды плавает фукус - бурые водоросли. Воскресенье, 7 октября. По-прежнему ничего, кроме океана и разочарований, в последние дни матросы несколько раз видели птиц и думали, что земля уже близко. А как же иначе, ведь ни одна птица не отважится залететь так далеко в открытое море. Много раз впередсмотрящий кричал с мачты, что показалась суша, - но это оказывались всего лишь скопления облаков на горизонте. Уже давно, писал Колумб, матросы ропщут, все чаще слышны проклятия и ругань. Нетерпеливый Пинсон на своей «Пинте», которая после починки на Канарах стала самым быстрым судном из трех, обычно шел впереди, надеясь первым заметить землю. Но теперь он приказал вернуться к «Санта-Марии». Днем раньше Пинсон пригрозил Колумбу, что сменит западный курс, которым они идут последние недели, на юго-западный. Может быть, там есть какая-нибудь суша? Колумб, сам измотанный и ни в чем не уверенный, уступил. Ладно, пусть будет юго-запад, но лишь на несколько дней, потом опять пойдем на запад. На борту никто не подозревал, что таким образом они вовремя увернулись от Гольфстрима, на который до этого шли прямым курсом. Его мощное течение могло отогнать каравеллы далеко на север или назад, в сторону европейского побережья. |