Взаимное любопытство было велико: туземцы недоверчиво ощупывали европейцев, как будто стараясь убедиться, что они тоже люди, а французы грянули «Марсельезу», чтобы проверить музыкальность новых знакомцев. «После минутного замешательства они прислушались, перестали есть и принялись выражать свою радость», - писал Перон.

И стар и млад принялись отплясывать под звуки маленького французского хора, с воодушевлением выводившего «Вперед, сыны Отчизны!».

«Как тебя зовут?» - Перон задавал этот вопрос снова и снова и прилежно записывал, как на языке аборигенов будут смех и слезы, борьба и драка, боль в животе и эрекция— Только когда речь зашла о поцелуях, в словарном запасе тасманийцев нужного слова не нашлось.

На острове Мария Пети и Лезюэр сделали множество рисунков - люди, их украшения, оружие, могилы из веток и тростника. Кто знал, что эти рисунки окажутся уникальными документами: спустя несколько десятилетий «дети природы» на острове были полностью истреблены. Не всегда встречи французов с аборигенами проходили идиллически, но даже когда летели копья и камни, Боден запрещал своим людям применять оружие. Хватит смертей. Достаточно того, что на острове Мария умер от болезни зоолог Може, последний близкий друг Бодена.

А затем последовал еще один удар. Во время поисков пропавшей шлюпки «Географ» и «Натуралист» снова потеряли друг друга - теперь на долгих четыре месяца... Капитан Гамелин продолжил усердно картографировать тасманийское побережье, а Боден направился на север и в итоге встал на якорь у того участка южного побережья Австралии, до которого никто из французских мореплавателей еще не добирался. Однако 8 апреля 1802 года наблюдатель на мачте «Географа» увидел на горизонте парус. И это был не «Натуралист».

Боден был, мягко говоря, неприятно поражен, когда по­нял, что они не единственные европейцы в этих местах. В заливе Энкаунтер французы встретились с британским судном «Инвеста гэйтор».